…………
- А вот это Серж Лютен, - говорила Соня. - Вот эта моя любимая, попробуй!
Маленький непритязательный черный флакон. Терпкий аромат «Цветов дьявола», я морщусь. Пиво для меня бывает светлое и тёмное, духи - подаренными и остальными. Я не покупаю духи, Соня, впрочем, тоже. Она староста потока, я замстаросты, мы поочередно просыпаем лекции и, опаздывая, заползаем в аудитории и отмечаем всех - даже тех, кто, обнимая рюкзак, досыпает на задних партах. Мы отличницы, но один флакончик Серж Лютен стоит явно дороже, чем обе наши стипендии.
- Могу вам чем-то помочь? - Немолодая сотрудница огромного Рив Гоша улыбается нам. Обычно в магазинах на нас смотрят, понимая, что мы ничего не купим. А это пухленькая женщина улыбается даже глазами.
- Мне не нравятся эти «Цветы дьявола», - улыбаюсь я в ответ. - Может, есть у вас что-то цветочное, но не сладкое?
- Я знаю, что вам надо, - заговорщически шепчет она и, нагибаясь достает из ящиков - коробочек - конвертиков совсем крохотный, с пол-мизинца флакончик, пробник духов. - Попробуйте его, походите с ним и возвращайтесь!
Мы гуляли по торговому центру, и Соня потребовала достать пробник. Маленький, черный, непритязательный, но какой же дорогущий! Я неумело пшикнула духами на шею и шарфик и остановилась посреди коридора.
Рассвет. На рассвете весь луг покрыт росой, и среди росы как рубины, поблескивают маки; как янтарь, светятся лютики. Луговые цветы не сладкие, им это и не нужно: люди их не интересуют, а пчелы найдут и так. Несладкие цветы, рассвет и роса.
Время во флаконе.
…………
Святой Нос - это горы. Когда растёшь в Подмосковье, веришь, что Байкал - это просто озеро, а кругом лес, а в нем, конечно же, медведи. Когда приезжаешь в Бурятию, понимаешь, что медведи тут есть, и Байкал есть. И горы, на которых летом остается снег.
Когда идёт дождь, замри на берегу и слушай: этого шелеста ты не услышишь больше нигде. Спокойное огромное пространство пресной воды; капли, подпрыгивающие, как на трамплине, перед тем, как с нырнуть в глубину. Кажется, что капли дождя тяжелее воды Байкала, что они пробивают поверхность и идут ко дну. Вода пришла, вода приняла, а тебе позволяют наблюдать.
Когда светит солнце, поднимайся в горы. Мы шли уже несколько часов, порой тропа оползала под ногами, и приходилось ложиться на живот, чтобы пробраться по песку и мелким камням. А потом мы увидели снег. Камни, песок и снег. Мы разувались и забегали по щиколотку, а потом кости ныли настоящей болью, которую не понять тем, кто в жару не зарывался ногами в снег. А после очередного подъема оказалось, что мы не поднялись на вершину, ведь вершина в сознании ребят из Подмосковья это заостренный пик, ну с флагами первопроходцев, в крайнем случае. А нас ждал луг. Кое-где лежал и таял снег, он таял, и вся вода текла к небольшому колодцу, сложенному из необработанных бревен. На бревнах стояла кружка, но мы набрали воду каждый в свою фляжку. Мы сидели на траве и смотрели на луг. Ровный колыхающийся луг рядом, ровный колыхающийся Байкал четырьмя часами пешей ходьбы ниже. Цветы, время которым здесь, на лугу, приходит на две недели позже, чем там, внизу. Растаявший снег полуострова Святой Нос у нас во фляжках.
Zeit in einer Flasche.
…………
За кулисами пахнет пылью и гримом. Еще, пожалуй, чаем гринфилд с двумя кусочками сахара, людьми и бумагой. Но сильнее всего - гримом. Мы сидим на сцене в тени, а «Я» страдает перед нами: «Мне проще потерять было бы тебя, когда мне б оставил время во флаконе, то время, что были с тобой». Через сцену свет метнется к нам, и зрители нас заметят, и будут потом думать: а хор там был все время, или приходил и уходил? Мы сидим очень тихо и неподвижно, мы - свидетели. Мы видим, как утирают слезы героям, когда они вылетают за кулисы. Мы видим, как прихрамывает парень, которого сегодня сбила машина - и он приехал на выступление. Я сопрано, за мной сидят тенора, дальше - вторые сопрано и баритоны, альты и басы. И пока нас не видно в темноте, мы можем шептать потусторонними тенями, или делиться одним вовремя взятым аккордом с солистом, и зрителям будет казаться, что звук пришел естественно, из темноты.
Zeit in einer Flasche.
…………
Соня не сильно изменилась. Мы сидим в кафе, и она, немного бравируя, описывает, кто и что ей подарил. Что работает она только потому что хочет. Теперь мы обе можем позволить себе сидеть в дорогом кафе.
- Сонь, а ты помнишь, мы заходили с тобой в Рив Гош, и мне подарили пробник каких-то очень крутых духов? Что угодно за них бы сейчас отдала.
- Это точно был Серж Лютен. Возможно, «девушка на шпильках» но я не уверена.
- Добрый день, мне нужен Серж Лютен, запах цветочный, но не сладкий. Нет, не этот, и не этот… и не этот… нет, на цену не смотрите, давайте все таки попробуем, свежий, цветочный, несладкий…
Через час, сойдя с ума от запахов, выбираю первый попавшийся аромат от BYREDO. В нём - круассаны и парижская ночь. В открытке внутри упаковки написано «Я хотел передать информацию, не используя слова и звуки. Каждого, кто почувствовует этот запах, накроет ощущение, которое было у меня, когда я его создавал». От новых духов приходит улыбка, хочется танцевать и я как будто слышу звон колокольчиков вдалеке.
Я не могу его найти.
Мое время во флаконе.
Я никак не могу его найти.
- А вот это Серж Лютен, - говорила Соня. - Вот эта моя любимая, попробуй!
Маленький непритязательный черный флакон. Терпкий аромат «Цветов дьявола», я морщусь. Пиво для меня бывает светлое и тёмное, духи - подаренными и остальными. Я не покупаю духи, Соня, впрочем, тоже. Она староста потока, я замстаросты, мы поочередно просыпаем лекции и, опаздывая, заползаем в аудитории и отмечаем всех - даже тех, кто, обнимая рюкзак, досыпает на задних партах. Мы отличницы, но один флакончик Серж Лютен стоит явно дороже, чем обе наши стипендии.
- Могу вам чем-то помочь? - Немолодая сотрудница огромного Рив Гоша улыбается нам. Обычно в магазинах на нас смотрят, понимая, что мы ничего не купим. А это пухленькая женщина улыбается даже глазами.
- Мне не нравятся эти «Цветы дьявола», - улыбаюсь я в ответ. - Может, есть у вас что-то цветочное, но не сладкое?
- Я знаю, что вам надо, - заговорщически шепчет она и, нагибаясь достает из ящиков - коробочек - конвертиков совсем крохотный, с пол-мизинца флакончик, пробник духов. - Попробуйте его, походите с ним и возвращайтесь!
Мы гуляли по торговому центру, и Соня потребовала достать пробник. Маленький, черный, непритязательный, но какой же дорогущий! Я неумело пшикнула духами на шею и шарфик и остановилась посреди коридора.
Рассвет. На рассвете весь луг покрыт росой, и среди росы как рубины, поблескивают маки; как янтарь, светятся лютики. Луговые цветы не сладкие, им это и не нужно: люди их не интересуют, а пчелы найдут и так. Несладкие цветы, рассвет и роса.
Время во флаконе.
…………
Святой Нос - это горы. Когда растёшь в Подмосковье, веришь, что Байкал - это просто озеро, а кругом лес, а в нем, конечно же, медведи. Когда приезжаешь в Бурятию, понимаешь, что медведи тут есть, и Байкал есть. И горы, на которых летом остается снег.
Когда идёт дождь, замри на берегу и слушай: этого шелеста ты не услышишь больше нигде. Спокойное огромное пространство пресной воды; капли, подпрыгивающие, как на трамплине, перед тем, как с нырнуть в глубину. Кажется, что капли дождя тяжелее воды Байкала, что они пробивают поверхность и идут ко дну. Вода пришла, вода приняла, а тебе позволяют наблюдать.
Когда светит солнце, поднимайся в горы. Мы шли уже несколько часов, порой тропа оползала под ногами, и приходилось ложиться на живот, чтобы пробраться по песку и мелким камням. А потом мы увидели снег. Камни, песок и снег. Мы разувались и забегали по щиколотку, а потом кости ныли настоящей болью, которую не понять тем, кто в жару не зарывался ногами в снег. А после очередного подъема оказалось, что мы не поднялись на вершину, ведь вершина в сознании ребят из Подмосковья это заостренный пик, ну с флагами первопроходцев, в крайнем случае. А нас ждал луг. Кое-где лежал и таял снег, он таял, и вся вода текла к небольшому колодцу, сложенному из необработанных бревен. На бревнах стояла кружка, но мы набрали воду каждый в свою фляжку. Мы сидели на траве и смотрели на луг. Ровный колыхающийся луг рядом, ровный колыхающийся Байкал четырьмя часами пешей ходьбы ниже. Цветы, время которым здесь, на лугу, приходит на две недели позже, чем там, внизу. Растаявший снег полуострова Святой Нос у нас во фляжках.
Zeit in einer Flasche.
…………
За кулисами пахнет пылью и гримом. Еще, пожалуй, чаем гринфилд с двумя кусочками сахара, людьми и бумагой. Но сильнее всего - гримом. Мы сидим на сцене в тени, а «Я» страдает перед нами: «Мне проще потерять было бы тебя, когда мне б оставил время во флаконе, то время, что были с тобой». Через сцену свет метнется к нам, и зрители нас заметят, и будут потом думать: а хор там был все время, или приходил и уходил? Мы сидим очень тихо и неподвижно, мы - свидетели. Мы видим, как утирают слезы героям, когда они вылетают за кулисы. Мы видим, как прихрамывает парень, которого сегодня сбила машина - и он приехал на выступление. Я сопрано, за мной сидят тенора, дальше - вторые сопрано и баритоны, альты и басы. И пока нас не видно в темноте, мы можем шептать потусторонними тенями, или делиться одним вовремя взятым аккордом с солистом, и зрителям будет казаться, что звук пришел естественно, из темноты.
Zeit in einer Flasche.
…………
Соня не сильно изменилась. Мы сидим в кафе, и она, немного бравируя, описывает, кто и что ей подарил. Что работает она только потому что хочет. Теперь мы обе можем позволить себе сидеть в дорогом кафе.
- Сонь, а ты помнишь, мы заходили с тобой в Рив Гош, и мне подарили пробник каких-то очень крутых духов? Что угодно за них бы сейчас отдала.
- Это точно был Серж Лютен. Возможно, «девушка на шпильках» но я не уверена.
- Добрый день, мне нужен Серж Лютен, запах цветочный, но не сладкий. Нет, не этот, и не этот… и не этот… нет, на цену не смотрите, давайте все таки попробуем, свежий, цветочный, несладкий…
Через час, сойдя с ума от запахов, выбираю первый попавшийся аромат от BYREDO. В нём - круассаны и парижская ночь. В открытке внутри упаковки написано «Я хотел передать информацию, не используя слова и звуки. Каждого, кто почувствовует этот запах, накроет ощущение, которое было у меня, когда я его создавал». От новых духов приходит улыбка, хочется танцевать и я как будто слышу звон колокольчиков вдалеке.
Я не могу его найти.
Мое время во флаконе.
Я никак не могу его найти.